Преследуя врага
Вот Вильна, польский град,
Французами кипит!
Двадцатиградусный мороз трещит!
И русские сердца трещат от правой мести!
Ф. Н. Глинка
Французская армия стремилась к Смоленску в надежде найти там отдых, тепло, зимние квартиры, продовольствие. Но смоленские склады оказались пустыми. Целыми сутками солдаты толпились около них. Большинство возвращалось с пустыми руками, другие силой врывались в кладовые и, прокладывая себе путь штыком или саблей, уносили последние мешки с мукой и сухарями.
Плохие вести о положении армии ожидали Наполеона в Смоленске. Витебск был взят русскими, а маршалы Удино и Сен-Сир тщетно пытались сдержать натиск корпуса генерала П. X. Витгенштейна, теснившего их к Смоленской дороге. Посланный им на помощь корпус генерала Богарне был разбит казаками атамана М. И. Платова у Духовщины; двухтысячный авангард дивизии генерала Барагэ д'Иллье сдался вместе с бригадным генералом партизанам, а на Минск, угрожая французам с юга, шла армия адмирала П. В. Чичагова.
Для отряда Сеславина начались тяжелые и ответственные дни, предшествовавшие сражению под Красным — одному из важнейших в кампании 1812 года.
Еще за день перед боем у Ляхова Сеславин получил письмо от М. И. Кутузова, интересное для нас тем, что помимо непосредственной задачи, ставившейся перед отрядом, в нем до сведения командира доводится общая расстановка сил на театре военных действий, положение воюющих сторон: «Армия,— говорилось в письме,— прибыла сегодня, 27-го числа, к Ельне, где имеет 28-го расстах, 29-го пойдет в направлении к Красному в 5 маршей, оставя Смоленск вправо. Весьма желательно, чтобы неприятель остановился бы на некоторое время в Смоленске, чем даст нам способ легче его отрезать. По рапорту гр. Витгенштейна известно, что он 11 числа вторично разбил Сенсира-Гувиона при Учаше, откуда неприятель отступил к «Пепелю, вслед за ним пошел гр. Витгенштейн, и, следовательно, быстрым его движением может совершенно воспретить всякому соединению с главною неприятельскою армиею... Весьма нужно знать, ость ли неприятель в Могилеве и есть ли в оном городе какие-либо запасы...»
В этот же день Сеславин отвечал Кутузову: «Из всех известий, которые вам уже от нас доставлены... заключить можно, что неприятель на Могилев нейдет, а на Минск. Поспешайте, ваше превосходительство, с армией к Красному, сим перережете ему отступление...»
1 (13) ноября головной эшелон французской армии, состоявший из польских солдат, вышел из Смоленска. Отряды Орлова-Денисова и Сеславина атаковали часть неприятельского корпуса. В этот же день они напали на идущий в Смоленск французский обоз из 1000 лошадей под артиллерию и 400 телег с провиантом.
Пробыв в Смоленске четыре дня, Наполеoн наскоро переформировал полки. Из четырех резервных кавалерийских корпусов Наполеону удалось составить только один, остальным было приказано идти в пешем строю. Французская армия покидала Смоленск, двигаясь пятью эшелонами на расстоянии одного дневного перехода. Из-за острой нехватки транспортных средств в городе были брошены зарядные ящики, тяжелые повозки, кареты и множество орудий. 2 (14) ноября Наполеон с гвардией оставил город.
Растянутость неприятельской армии на дороге из Смоленска к Красному и большие интервалы между эшелонами создавали для русских возможность атаковать и истреблять их по частям. В эти дни М. И. Кутузов ощущал острую необходимость в разведывательной информации. 1 (13), 3 (15), 5 (17) и 7 (19) ноября из отряда Сеславина в Главную квартиру «летучей почтой» доставлялись сведения о состоянии французской армии. Отряд ежедневно проводил разведку боем, атаковал села Баево, Ляды, Крапивна, Дубровно, лежащие вдоль Смоленской дороги, отбивал магазины, брал в плен солдат и офицеров, выяснял положение отдельных французских корпусов.
4(16) ноября Сеславин получил приказ: «По повелению е. с.2 имеете вы употребить все способы схватить верного языка, от которого узнать, что в Красном находится и когда что выступило, ибо без сего фельдмаршал не предполагает неприятеля атаковать». Курьер нашел отряд Сеславина близ Орши: он уже опередил французский авангард. Сеславину пришлось вернуться назад по дороге мимо Ляд к Красному. Наблюдая за наполеоновской армией, партизаны поражались контрастам в ней. День назад у Красного отряд встретил некогда грозных вестфальских кирасир, являвших теперь жалкое и вместе комическое зрелище. Увязая в снегу громоздкими ботфортами, без кирас, они с трудом тащились, сгибаясь под тяжестью чемоданов. Совсем по-иному выглядела гвардия, с которой партизанам довелось встретиться теперь во второй раз: она по-прежнему казалась непоколебимой. На фоне побелевшего от снега леса выделялись синие мундиры, красные султаны, эполеты гвардейцев. Гвардия шла ровно и свободно, неся ружья наперевес, и не прибавляла шага при виде противника.
Всю ночь отряд Сеславина пробыл под Красным, где остановился Наполеон со старой и молодой гвардией и отборной дивизией генерала Клапареда. Гусары поручика Редкина провели разведку в нескольких верстах от Красного, у деревни Горки, и обнаружили там крупное кавалерийское депо и продовольственный обоз. Все сведения были отправлены в Главную квартиру, а на следующий день А. Н. Сеславин получил от М. И. Кутузова письмо: «Искренно благодарю вас за вашу откровенность,— писал главнокомандующий,— вы доставили весьма важные известия. Сего дня, надеемся, будет Красное и Смоленск в нашем владении. Не оставляйте и впредь, действуя по усмотрению вашему, доставляя частые о себе известия, чем вы много способствуете к общей пользе».
Три дня шли бои под Красным. Главные силы русской армии наносили удары поочередно корпусам Богарне, Даву, Нея. Последний понес особенно большой урон, а сам маршал с 900 солдатами чудом спасся, перейдя Днепр по едва замерзшему льду. Русскими было взято много пленных, а также орудий и других трофеев. Практически после Красного французы остались без артиллерии и конницы, и их отступление выглядело как настоящее бегство.
Партизаны разбрасывали среди неприятельских войск листовки с отпечатанным в походной типографии обращением М. И. Кутузова к французским солдатам, которое призывало их сложить оружие. В обращении говорилось: «Русская армия заявила, что вы потерпите поражение в каждом бою, потому что не вы, а она будет определять место сражения и не даст вам уйти из страны, не добившись вашей гибели». Наполеон чувствовал, как вокруг его армии стягивается смертельная петля, и стремительно ретировался.
«Самое важное известие, которое вы дать можете,— писал главнокомандующий А. Н. Сеславину,— есть то, чтобы объяснить действительное направление Наполеона с гвардиею...»
Отряд Сеславина старался не упустить из виду авангард противника.
Весьма интересен план движения русской армии, который в то время Сеславин предложил Кутузову. Хорошо разведав район между Красным и Оршей, южнее Смоленской дороги, партизаны заключили, что главные силы русских значительно выиграют во времени и сократят путь, если выйдут к Орше, последней переправе через Днепр, не по Смоленской дороге, а через села Баево и Крапивна.
6 (18) ноября казачий партизанский разъезд перехватил французского курьера. У него был найден приказ маршала Бертье полковнику Бланкару как можно поспешнее идти за Днепр. Имя Бланкара было знакомо Сеславину. Два дня назад во время разведки под Красным поручик Редкин обнаружил его депо.
Сеславину было известно, что в деревню Горки будет послан отряд генерал-адъютанта А. П. Ожаровского. Но он предполагал, что если Бланкару и удалось уйти, то единственное место, где он может сейчас оказаться, это Копысь, крупный населенный пункт у Днепра.
8 (20) ноября отряд выступил на Копысь и, совершив дневной переход, достиг Днепра. Но завязать бой с Бланкаром партизанам так и не удалось. Повсюду в городе видны были следы недавнего сражения. Оказалось, что утром партизанский отряд Д. В. Давыдова настиг здесь вражеское депо и разбил его.
Днепр в этом месте еще не замерз, только у самого берега был затянут тонким льдом. Вниз по реке плыли обломки повозок, кивера; несколько французских солдат, борясь с течением, пытались выбраться на сушу. На другом берегу еще слышались отдаленные выстрелы. Вдруг перед Сеславиным появился Давыдов. Лицо его было разгорячено боем, из-под черной лохматой папахи сверкали глаза. Указывая нагайкой в сторону, откуда доносились выстрелы, он объяснил, что отправил на другой берег сотню казаков для того, чтобы захватить французов, которым удалось бежать. А. Н. Сеславин поздравил командира с победой и, оставив его с пленными и трофеями в Копысе, сам немедленно переправился через Днепр. 12 (24) ноября отряд миновал приток Днепра — реку Друть. Если до этого приходилось двигаться по открытой местности, плоскими и унылыми полями, то теперь до самой Березины
потянулись густые леса. Туда, к Березине, спешил Наполеон; туда же с трех сторон стягивались русские армии. По Смоленской дороге буквально по пятам французов шли авангарды М. А. Милорадовича, М. И. Платова и А. П. Ермолова, с юга — армия адмирала П. В. Чичагова, с севера — корпус генерала П. X. Витгенштейна. Главная задача, которую теперь выдвигал М. И. Кутузов, состояла в соединении всех русских армий у Березины, и партизанам приказывалось приложить все силы для установления связей с Чичаговым и Витгенштейном.
Седло стало для партизан А. Н. Сеславииа и квартирой и постелью. Обычно отряд шел вблизи от дороги, имея авангард и арьергард. Для наблюдения за дорогой высылался разъезд казаков, двигавшийся параллельно с главным ядром отряда. С наступлением сумерек спешивались, давая отдохнуть лошадям. Бивуак разбивали на несколько часов и, вставая, обедали в 2 часа ночи. У местечка Круча отряд наткнулся па неприятеля: здесь стояло два батальона польской пехоты. Внезапно окружить и взять Кручу не представлялось возможным: из-за оттепели все дороги окрест сделались непроходимыми для кавалерии. А. Н. Сеславину пришлось начать сражение — открыть огонь из орудия вдоль центральной улицы и атаковать неприятеля по всем правилам военного искусства. Тем не менее некоторой части неприятельской нехоты удалось уйти. От пленных Сеславину стало известно, что 12 (24) ноября в местечке Бобр, в двадцати верстах от Кручи, находился Наполеон. Там к нему присоединились остатки разбитых корпусов маршала Удино и генерала Домбровского. Весь день в местечко полыхали костры: по приказу Наполеона сжигались знамена французских полков.
Партизаны понимали, что со дня на день Наполеон подойдет, к Березине, что сейчас роль играют уже часы и минуты, и А. Н. Сеславин вел свой отряд на соединение с 1-м отдельным корпусом генерала П. X. Витгенштейна. Сделав 60-верстный бросок, отряд с боем взял местечко Лошницы и 14 (26) ноября у Живкова встретился с авангардом 1-го отдельного корпуса. В его штабе Сеславин узнал, что завтра генерал ожидает кавалерию Платова; что Наполеон будто бы оставил Борисов и находится у Березины, в районе Студянки; что генерал Витгенштейн решил было двинуться туда через село Веселово, но так как дорога оказалась непроходимой, его корпус выступает к Борисову, а Сеславину приказано идти в авангарде его войск на установление связи с П. В. Чичаговым.
Среди офицеров в штабе генерала Витгенштейна Сеславин неожиданно для себя встретил своего старого друга Л. А. Нарышкина. Они виделись в последний раз в Москве после Бородинского сражения, когда Сеславин двигался с армией па Рязанскую дорогу, а Нарышкин с отрядом гене рала Винценгероде отправлялся во вражеский тыл, к Рузе к Звенигороду. Отряд Винценгероде действовал севернее Москвы, на Петербургском тракте, а партизаны Сеславииа — на южной, Калужской дороге. О делах друг друга они почти не имели известий, но через несколько дней после сражения у Малоярославца Сеславину сообщили, что Нарышкин вместе с Винценгероде попал в плен к французам.
О дальнейших перипетиях потерпевший поведал сам у партизанского бивака, под открытым небом, на окраине деревушки Живково. Партизаны узнали о том, что разъезд отряда Винценгероде, совершавший свои поиски в районе Фоминского, перехватил французского курьера. В одной из депеш, обнаруженных при нем, сообщалось, что оставленный Наполеоном в Кремле гарнизон закладывает под его древние стены мины. Генерал Винценгероде с Нарышкиным как парламентеры отправились в Москву в надежде спасти русскую святыню, но были схвачены как пленники, взяты под стражу и увезены из Москвы с отступавшим французским гарнизоном. В Верее Винценгероде и Нарышкин были представлены Наполеону, который учинил им бесцеремонный и грубый допрос и, дав волю своему разнузданному бешенству и гневу, угрожал казнью.
Пленники приготовились к худшему и были удивлены, узнав, что их под эскортом жандармов повезли в Смоленск, а оттуда — в Вильну. Возможно, они оказались бы в Саксонии или во Франции, если бы не партизанский отряд полковника А. И. Чернышева, который по глубоким французским тылам шел из Дунайской армии для связи с генералом П. X. Витгенштейном. Когда продрогшие и усталые жандармы-конвоиры остановились на несколько часов на почтовой станции у местечка Радошковичи, пленники были освобождены партизанами.
Поздно ночью Сеславин склонился над картой, внимательно изучая расположение города Борисова. Не давало покоя высказанное генералом Витгенштейном предположение, что Наполеон находится в районе Студянки.
На следующий день отряд Сеславина выступил к Борисову по направлению к Оршинской дороге, а авангард корпуса Витгенштейна под командованием генерала Е. И. Властова — к имению князя Радзивилла, мызе Старый Борисов, лежавшей на пути от города к Студянке.
В Борисове находились еще войска французского генерала Партуно и кавалерийская бригада Деметра. В три часа щя французы услышали со стороны Старого Борисова артиллерийскую канонаду, и вскоре в город стали возвращаться войска и повозки, путь которым был перекрыт. Генерал Партуно, под командой которого было около 4 тысяч человек, предпринял попытку пробиться к переправе. Его построенные в колонны войска двинулись к Старому Борисову, где завязался жестокий бой. Партуно потеснил русский авангард, на помощь которому генерал П. X. Витгенштейн вынужден был послать подкрепление. Несмотря на сокрушительный огонь русских батарей, французы прорвались к мызе. Нашим егерям лишь ценой больших потерь удалось отбить горящее поместье. Французы сражались из последних сил, но вдруг прекратили сопротивление. К Властову прибыл парламентер, заявивший, что генерал Партуно готов сдаться...
Что же произошло? Находясь на Оршинской дороге, А. Н. Сеславин услышал шум боя, канонаду и понял, что внимание французов сейчас отвлечено событиями у Старого Борисова. Тогда его партизанский отряд ворвался в город и атаковал врага. Нападение было совершено так стремительно, что около трех тысяч неприятельских солдат (разу и безоговорочно сдались в плен. Сеславин отрядил большую часть партии в тыл Партуно, а с меньшей, пройдя через Борисов и длинный, в двести сажен, мост через один из рукавов Березины, достиг Борисовского тот-де-пона. В нескольких верстах от него партизаны встретились с авангардом Дунайской армии. Так была установлена связь между генералом П. X. Витгенштейном и адмиралом П. В. Чичаговым. Лишь поздно вечером к Борисову подоспели атаман М. И. Платов и генерал А. П. Ермолов.
16 (28) ноября объединенные силы русских атаковали неприятеля на обеих берегах Березины. Переправу защищали войска французских маршалов Удино, Нея, Виктора. Но Наполеону удалось перевести па западный берег лишь незначительную часть армии. Мосты через реку были построены на скорую руку, приходилось постоянно останавливать движение и устранять повреждения. Деморализованные солдаты, бросая оружие, тысячи повозок и фур, вносили беспорядок. Место переправы представляло собой страшное зрелище. Все пространство почти на квадратную версту было заполнено экипажами, фурами, повозками, доверху набитыми награбленным добром, предметами роскоши, а между ними ползали раненые и умирающие от голода, лежали мертвые.
Весь день длился жестокий и отчаянный бой, после которого армия Наполеона как военная сила перестала существовать. Наполеон с девятью тысячами своих гвардейцев бежал от места сражения.
17 (29) ноября вслед за неприятелем Березину форсировал отряд Сеславина. Что влекло вперед его бесстрашных и, казалось, неутомимых людей? Вера в скорую победу? Жажда славы? А может быть, пример их мужественного, точного в расчетах командира — первого в бою, верного и доброго друга, человека, который, по словам Давыдова, наряду с большими военными талантами и личной храбростью обладал «строжайшей нравственностью и изящным благородством чувств и мыслей»?
Идти приходилось по опустошенной, опаленной огнем войны земле. Партизаны совершали пятидесятиверстние переходы в распутицу и бездорожье, в пургу, когда кавалерия увязала по грудь в сугробах, и в мороз, когда копыта усталых лошадей скользили по скованной льдом дороге. Но отряд представлял собой единое целое, и всеми владела главная мысль: разбить и уничтожить врага. «Смеем ли мы думать об отдыхе,— подбадривал партизан Сеславин,— покуда Бонапарт не пленен нами?» В этой шутке была доля истины: в армии были популярны рассказы о том, как у Малоярославца казаки атаковали и заставили спасаться бегством небольшой французский отряд, в котором, как потом оказалось, находился сам Наполеон. Многие втайне мечтали захватить Бонапарта, видя в нем вес зло, которое принесла война России, и разом покончить с кровавым нашествием. У Березины всем корпусным командирам и отрядным начальникам было разослано следующее предписание адмирала П. В. Чичагова: «Наполеонова армия в бегстве. Виновник бедствий Европы с нею. Мы находимся на путях его. Почему желаю я, чтобы приметы сего человека были нам известны: он роста малого, плотен, бледен, шея короткая и толстая, голова большая, волосы черные. Для вящей же надежности ловить и приводить ко мне "всех малорослых...»
От Березины Наполеон шел по Виленской дороге. Его преследовал авангард Дунайской армии, которым командовали генералы Е. И. Чаплиц и С. Н. Ланской, и казаки атамана М. И. Платова. Партизанским отрядам А. Н. Сеславина и Д. В. Давыдова было предписано идти в Ковно с тем, чтобы истребить там неприятельские запасы. Но это предписание Сеславину суждено было получить лишь в Вильне, так как его отряд, опередив авангард главных сил и миновав Сморгонь, зашел в тыл французам. 22 ноября (4 декабря) партизаны атаковали Молодечно, а 23 (5 декабря) в сумерки ворвались в Ошмяны, где находилась дивизия генерала Луазона, состоявшая в основном из итальянцев и вестфальцев.
Была сильная стужа. Генерал разместил своих солдат по квартирам. Пехота составила ружья в козлы и устраивалась на ночлег. Но отдохнуть не пришлось: возвещая о тревоге, забил барабан, а с окраины, все усиливаясь, звеня в морозном воздухе, неслось громовое русское «ура!». Город озарило пламя пожара: партизаны брандскугелями подожгли магазины. Из домов выскакивали полуодетые солдаты. Хватая ружья, они в смятении бежали из города.
Очистив Ошмяны, гусары и казаки бросились преследовать врага, отступавшего к местечку Таборишки.
Через несколько часов после боя к А. Н. Сеславину привели группу местных жителей, которые в один голос утверждали, что в то время, когда партизаны вступали в город, Наполеон покинул его. Сопровождаемый генералами, он ехал в карете, а на козлах сидели польский гвардейский улан и мамелюк. Об этом событии писал в мемуарах французский генерал Коленкур, не преминул упомянуть и французский историк Шамбре. По его словам, «Наполеон благополучно доехал до Ошмян, но легко, однако, мог попасть в руки Сеславина, что, несомненно, случилось бы, если бы партизан сей знал об его присутствии».
23 ноября (5 декабря) Наполеон покинул остатки армии в местечке Сморгонь, переложив обязанности командующего на Мюрата. В Вильне в беседе со своим министром иностранных дел Маре он заявил: «Что же касается до армии, то ее нет: нельзя назвать армией пестрые толпы, блуждающие наудачу для отыскания пищи и пристанища». Два дня спустя Наполеон достиг Варшавы и, пробыв там несколько часов, выехал в Париж.
В это время Мюрат поспешно отводил войска к Вильне. В городе, по свидетельству Маре, оставались шестидневные запасы провианта на 100 тысяч человек, в цейхгаузах хранилось множество амуниции и оружия. В арьергарде войск Мюрата шел маршал Виктор. Партизаны по пятам преследовали его. 25 ноября (7 декабря) А. Н. Сеславин занял местечко Забреж, пленив генерала Держанса и его 11 штаб- и обер-офицеров. У села Рукомойники к Виктору присоединился двухтысячный отряд из Баварского корпуса, и Мюрат приказал ему как можно дольше держаться на занятой позиции. Но партизаны, поставив орудия на полозья, обстреляли из них неприятеля, атаковали и заставили отступить к Вильне. 27 ноября (9 декабря) в 2 часа пополудни в городе уже слышна была канонада. Против партизан французы выставили наскоро сформированный арьергард, на этот раз под начальством Нея. Отряд А. Н. Сеславина вступил с иим в бой. В донесении в Главную квартиру партизанский командир так описывал события того дня:
«Я хотел атаковать Вильну, но встретил по дороге идущего туда неприятеля. Орудия мои рассеяли толпившуюся колонну у ворот города. В сию минуту неприятель выставил против меня несколько эскадронов; мы предупредили атаку сию своею и вогнали кавалерию его в улицы; пехота поддержала конницу и посунула нас назад; тогда я послал парламентера о сдаче Вильны и, по получении отрицательного ответа, предпринял вторичный натиск, который доставил мне шесть орудий и одного орла. Между тем подошел ко мне генерал-майор Ланской, с коим мы теснили неприятеля до самых городских стен. Пехота французская, засевшая в домах, стреляла из окоп и дверей и удерживала нас на каждом шагу. Я отважился на последнюю атаку, кою не мог привести к окончанию, быв жестоко ранен в левую руку... Генерал Ланской был свидетелем сего дела. Сам боюсь расхвастаться, спросите у него, но вам и его светлости рекомендую весь отряд мой, который во всех делах от Москвы до Вильны окрылялся рвением к общей пользе и не жалел крови за Отечество».
К донесению приложен список партизан, представлявшихся командиром к награде. В нем встречаются знакомые имена: Горсткин, Грецов, Келлерман, Габбе, Редкин, а также имена офицеров отряда А. С. Фигнера: Сумского гусарского полка поручик Орлов, Литовского уланского полка поручик Лизогуб, Польского уланского полка поручик Бискупский, артиллерийский поручик Селоцкий...
В Вильне партизаны Сеславина закончили свой славный боевой путь. С подходом авангарда главных сил отряд присоединился к регулярным частям, командир же его остался в городе, где полгода назад встретил Отечественную войну. Он был прикован к постели: рана, получен пая в бою за Вильну, оказалась серьезной, и, хотя пуля вышла, кость была раздроблена.
В Вильне Сеславин узнал о том, что произведен в чин полковника. Ходатайствуя о повышении его, М. И. Кутузов писал Александру I: «Гвардейской артиллерии капитан Сеславин, известный вашему величеству по подвигам, в нынешнюю кампанию оказанным... о коем все начальники, под чьей командой он ни находился, отзываются с особой похвалой, был представлен к всемилостивейшему пожалованию в полковники за отличие 14 июля при селе Кукувачине... нахожу его достойнейшим возвышения в тот чин тем более, что в сем можно ему поручать большую команду для пользы службы...»
Эта характеристика как бы продолжается в одной из глав известного юбилейного издания «Отечественная война 1812 года и русское общество», где об А. Н. Сеславине говорится: «Это был партизан, у которого его частная задача начальника партизанского отряда больше, чем у других, гармонировала и согласовывалась с теми общими целями, которые в каждый данный момент должны были осуществляться главными силами армии».
Оправившись от ранения, Сеславин прибыл в Сумской гусарский полк, богатый боевыми традициями и не раз приносивший славу русскому оружию. Трудно было узнать прежнего капитана в блестящем гусарском полковнике, носившем небрежно брошенный на плечо серый, отороченный мехом ментик и узкие красные чикчиры. Но под щегольским, шитым золотом доломаном по-прежнему билось сердце партизана, беспокойного и бесстрашного воина.
28 ноября (10 декабря) 1812 года в Вильне именем фельдмаршала М. И. Кутузова армии и народу было провозглашено: «Война окончилась за полным истреблением неприятеля».
